Из архива газеты “Победа” №49 от 5 мая 2011г.
Советский Союз был великой страной и в этом качестве постоянно неофициально воевал с другой супердержавой – США. За исключением провальных арабо-израильских войн, наши их везде и всегда побеждали. Самый показательный пример – многолетний вооружённый конфликт во Вьетнаме. В далёком азиатском Индокитае воевали тысячи наших соотечественников. Один из них – феодосиец Владимир Андронович Бондаренко.
В Указе Президиума Верховного Совета СССР от 14.08.69 года о награждении старшего лейтенанта Бондаренко боевым орденом Красной Звезды написано: «Выполнял интернациональный долг в Демократической Республике Вьетнам, принимал самое активное участие в восстановлении, ремонте, настройке зенитно-ракетных комплексов, повреждённых в результате ударов авиации США. Лично отремонтировал 31 пусковую установку, в тяжелейших климатических и бытовых условиях под воздействием американской авиации с риском для жизни оказал большую помощь в восстановлении ЗРК. Отремонтированные им пусковые установки принимали участие в отражении налётов американской авиации и сбили 3 самолёта. Во время налётов вёл себя спокойно, проявляя стойкость и мужество, вызывая восхищение у вьетнамских товарищей».
Владимир Андронович родился перед самой войной в многодетной семье колхозников украинского села Черкасской области. Отец ушёл на войну, сражался на Сталинградском фронте, но, к счастью, вернулся домой. Мать с тремя детьми осталась в оккупации. От того страшного времени у Владимира Андроновича остались смутные полумладенческие воспоминания. Он помнит, как за столом в их хате сидели и «жрали» немецкие солдаты. Заметив голодные глаза маленького Володи, один из немцев взял его за руку, отвёл в соседнюю комнату и дал булку хлеба. Когда в декабре 1943 году Советская Армия освобождала Черкассы, на лужайке перед их хатой стояли фашистские «гарматы» и стреляли прямо через соломенную крышу. От каждого залпа хлопала входная дверь, дрожали хлипкие стены, а маленький Володя прятался под ненадёжный стол. После боя дом лишился крыши, а во дворе остался брошенный немецкий танк. Вскоре после освобождения, накануне знаменитой Корсунь-Шевченковской операции в январе – феврале 1944 года, всех жителей прифронтового села эвакуировали в соседний район. Ещё почти несмышленого Володю мать привязала к телеге, чтобы он не упал и не потерялся. Владимир Андронович навсегда запомнил «сумасшедший», по его словам, голод 1947 года, вкус пожухлой травы и мёрзлой картошки с колхозных полей.
Позже, в подростковом возрасте, примером для подражания был брат отца – майор-фронтовик, командир зенитной батареи, орденоносец. В 1959 году Бондаренко призвали на срочную службу, а через год он поступил в Одесское военно-техническое училище, готовившее офицеров зенитно-ракетных войск, и окончил его с красным дипломом. В качестве отличника новоиспечённый офицер имел право выбора одной из 14 бывших тогда армий Противовоздушной обороны СССР. Владимир попросился в 8-ю отдельную армию ПВО, которой командовал легендарный лётчик трижды Герой Советского Союза Александр Покрышкин. Офицерскую службу начал в Кировоградской области командиром стартового взвода.
В 1967 году поступил предварительный сигнал: Бондаренко, поедете во Вьетнам. Отказываться нельзя – в Советской Армии приказы не обсуждались, а выполнялись. До этого из вьетнамской командировки в дивизион зенитно-ракетного полка вернулись уже три офицера, поэтому Владимир достаточно ясно представлял, что ему предстоит в Индокитае. Как говорили тогда, был готов и морально, и психологически. На военном совете в Киеве его кандидатуру утверждал лично Покрышкин. Александр Иванович спрашивал каждого кандидата: «Есть ли у вас причины, препятствующие выполнению воинского интернационального долга»? Неуважительную причину в виде 5-летней дочки Иры советский офицер Бондаренко не стал озвучивать. «Всё – теперь ты вьетнамец, или льенг-со, что означает «советский специалист», – объяснили молодому зенитчику. Вскоре его прикомандировали к 10-му Управлению Генерального штаба без исключения из списков части. В Москве он пообщался с семью генералами, прослушал инструктаж по политической, религиозной и бытовой специфике Вьетнама и в полном ассортименте закупил всякие лекарства, мази и присыпки.
В апреле 1968 года группа из 70 офицеров во главе с генерал-майором ВВС вылетела из Москвы в Иркутск. Там их вопреки всякому здравому международному смыслу погрузили в китайский самолёт. В то время великий СССР и могучая Китайская Народная Республика балансировали на грани беспощадной атомной войны. Но героическую борьбу маленького Вьетнама с обнаглевшими американскими агрессорами поддерживали обе враждующие державы. По некоторым сведениям, советские военные эшелоны для ДРВ шли по китайским железным дорогам на «зелёный свет», без единой остановки и каких-либо досмотров. Наши офицеры ПВО залетели на китайском самолёте сначала в Пекин, оттуда в Гуанчжоу и только после этого во вьетнамскую столицу Ханой. В Пекине гостеприимные китайские товарищи провели небольшую, но очень наглядную политинформацию, или «концерт», как выразился Владимир Андронрович: очень хвалили генералиссимуса Сталина, поливали грязью ревизиониста Хрущёва, плевали в сторону нашей делегации и со зверским видом угрожали штыками, надетыми на русский скорострельный карабин Симонова. После интенсивной идеологической обработки Советскую Армию щедро угостили роскошным обедом из 12 лучших блюд национальной кухни, 350 миллиграммами невкусного китайского пива и отправили воевать во Вьетнам.
– В Ханой мы прибыли ночью, – вспоминает Владимир Андронович. – Запомнились цветы при свете фар, горящий бензовоз на дороге, зловещий гул американских самолётов и интенсивная зенитная стрельба. На войне – как на войне. Но нашей смене повезло – незадолго до моего прибытия, после того, как мы приехали в район главного вьетнамского порта Хайфон, были заключены Парижские соглашения, и американцы прекратили бомбардировки выше 20-й параллели. Над Северным Вьетнамом на 20-километровой высоте летали только самолёты-разведчики с авианосцев. А мы, то есть наши друзья вьетнамцы, их сбивали. Советские специалисты консультировали и обеспечивали исправность боевой техники.
Через некоторое время старшего лейтенанта Бондаренко командование спустило на 17-ю параллель, где грозно летали и регулярно падали в джунгли стратегические бомбардировщики В-52.
Во Вьетнаме советские жили в боевом режиме с первого дня – перерывов на обед на войне не бывает. Были ли подвиги и героизм? Владимир Андронович уверяет, что лично ничего не сбивал, а занимался текущим ремонтом, за что и получил боевой орден. Вспоминает, как однажды к нему прибежал вьетнамский офицер и закричал: «Володя, ракета – фу»! Бондаренко выскочил, увидел разбегавшийся вьетнамский персонал и с ужасом понял, что 11-метровый аппарат класса «земля – воздух» с двумя тоннами топлива и двумя центнерами тротила действительно «фу» – сейчас рванёт по полной программе. Давление – 430 атмосфер. Подбежал, что-то закрутил (для неспециалиста это малопонятно) и только тогда осознал, что наша жизнь прекрасна. На текущую из носа кровь даже не обратил внимания. Минуты или даже секунды – и от молодого красивого старлея не осталось бы никаких материальных следов в этом бренном мире.
Жили по-военному в бамбуковых бунгало и землянках с кобрами, скорпионами и прочей тропической нечистью, но советский врач-офицер всегда был рядом. Жара в тени достигала 45 градусов, влажность – чуть ли не 100%. Вьетнамцы добросовестно старались скрасить тоскливое существование советских офицеров. Местные красавицы Владимиру понравились, но на малейшие контакты с ними было наложено строжайшее табу. За один разговор с дамой – отзыв на любимую Родину со всеми вытекающими отсюда печальными последствиями. Обслуживали наших исключительно мужчины. При каждом полке были созданы специальные «бюро обслуживания»: переводчики, водители, уборщики, повара… Всякими юго-восточными гадами, за исключением собак, советских товарищей не кормили. Вкусную собачатину с удовольствием ел только командир, остальные советские офицеры, включая старшего лейтенанта Бондаренко, от специфического вьетнамского деликатеса вежливо отказывались. Питались в основном рисом, свининой, курятиной и утятиной. На ужин товарищам офицерам полагалась маленькая бутылочка сомнительного китайского рисового пива, всякий остальной алкоголь был под запретом.
От вьетнамского народа у Владимира Бондаренко остались самые хорошие впечатления: высочайшая тяга к знаниям, великолепная обучаемость, терпеливость, трудолюбие, мужество, вежливость, гостеприимство. Но люди – себе на уме: ни хорошего, ни плохого никогда не забывают.
Индокитайская командировка растянулась на год. Через шесть месяцев Бондаренко уже мог общаться с вьетнамскими товарищами на профессиональные и бытовые темы. Но этот язык чрезвычайно сложен, поэтому в памяти осталось всего несколько фраз. Например, мэй-бай-ми – «американский самолёт».
20 марта 1969 года офицер Бондаренко покидал изрядно надоевший, но очень полюбившийся Вьетнам. Отведать на обратном пути дюжину кулинарных изысков китайской кухни не удалось – уже прошли скоротечные, но жестокие и кровопролитные приграничные бои на амурском острове Даманском и реке Уссури. Воевавшие с американцами советские офицеры возвращались домой через территорию самого верного союзника США – Пакистана. Такие вот странные парадоксы мировой международной политики.
Потом была долгая и мирная служба. Военную карьеру подполковник Бондаренко закончил в 1987 году в известных всем феодосийцам зенитно-ракетных «серых казармах». 30 апреля прошлого года на 35-ю годовщину взятия Сайгона (ныне Хошимина) министр обороны Социалистической Республики Вьетнам лично пригласил его в качестве одного из 10 почётных гостей из Украины. Увидеть незабываемый Вьетнам, поприсутсвовать на военном параде было очень приятно. Дали 300 «вражеских» долларов США. Тоже приятно, хотя и не за доллары с американцами воевал.