В Феодосийской картинной галерее им.И.К. Айвазовского 2 ноября, к Дню народного единства, в рамках акции « Ночь искусств» в 15.00 откроется выставка «Н.С. Барсамов
(1892-1976). Натюрморты».
На выставке, посвященной 132-летию со дня рождения Николая Степановича Барсамова (1892-1976) – исследователя творчества И.К.Айвазовского, замечательного педагога, самобытного художника и бессменного директора галереи в течение почти 40 лет, спасшего коллекцию нашего музея в годы Великой отечественной войны, будет представлено 31 произведение. В фондах Феодосийской картинной галереи хранится большая коллекция живописных работ Барсамова (365 произведений), что позволяет разнообразить ежегодные выставки, приуроченные ко Дню рождения живописца. Николай Степанович работал как художник работал в разных жанрах. Он писал портреты, пейзажи, исторические произведения, бытовые, но чаще всего он обращался к жанру натюрморта. Один из ведущих искусствоведов Крыма Р.Г. Подуфалый считал его «выдающимся, едва ли не крупнейшим мастером крымского натюрморта».
«Какая это странная живопись – натюрморт: она заставляет любоваться копией тех вещей, оригиналами которых не любуешься», так размышлял великий Паскаль, образно выражая почтительное недоумение перед тайной искусства. Натюрморт, эта «мертвая природа», окружает нас повсюду. «Неподвижная натура» живет своей жизнью до того, как к ней обратился человек. Люди издревле создают вещи, привычно не замечая их, пользуясь ими ежедневно. И только проницательному взгляду художника открывается их скрытая сущность, только с ним они вступают в немой диалог, красноречиво рассказывая о вкусах, привычках и укладе жизни своих хозяев. Одухотворенность, которую привносит художник в неодушевленные предметы, делает их значительными, выразительными. И тогда бывает достаточно простых красок, условного языка живописи, чтобы обычные предметы ожили на плоскости холста, останавливая мгновение для вечности.
Барсамову предопределено было самой судьбой стать мастером натюрморта, этому способствовало и образование, полученное им, и его художественные пристрастия. Так уж сложилось, что его педагогами были прославленные нартюрмортисты И.И. Машков и К.А. Коровин. В частной студии И.И. Машкова он занимался в 1913 году, когда после окончания гимназии весной 1913 года приехал в Москву. В студии он пробыл недолго, но, как сам писал, научился многому. И.И. Машков учил видеть цвет, чувствовать форму и композицию: в основе натюрмортов самого И.И. Машкова лежало материальное восприятие мира, прекрасного в своей здоровой, мощной вещественности. Об уроках И.И. Машкова Барсамов вспоминал с любовью и благодарностью: «Единственный, кто учил меня по-настоящему, это – Илья Машков». К.А. Коровин преподавал в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, куда Николай Барсамов подал прошение о приеме уже в августе 1913 года и успешно сдал экзамены. К.А. Коровин стал педагогом Барсамова лишь на четвертом курсе, и тогда в конце обучения в училище будущие художники услышали от него о цвете и тоне, об их отношениях, о тональности. К.А. Коровин говорил о том, что для творчества надо дорожить каждым часом, приносил в класс свои работы, на их примере указывал на собственные ошибки или удачи. Великолепный рассказчик К.А. Коровин вдохновлял учащихся своими беседами, также, разумеется, артистизмом своего творчества.
Барсамов, как и другие, увлекался живописью Коровина, но не подражал ей. В сильнейшей мере его захватили картины, которые он открыл для себя в Московских музеях: произведения А.Г. Венецианова и П.А. Федотова, полные метких жизненных наблюдений. Натюрморту в жанровых картинах этих авторов отводилось много внимания, иногда, он становился главным действующим лицом их полотен. Восхищался Николай Степанович и работами Ф.Сурбарана «Натюрморт с мельницей для шоколада» и Яна Вермеера Дельфтского «Дама примеряющая ожерелье», хотя знал эти шедевры испанской и голландской школ живописи только по репродукциям. Сам выбор произведений А.Г. Венецианова, П.А. Федотова, Ф.Сурбарана, Я.Вермеера говорит о пристрастиях Николая Барсамова, интересе к миру вещей и зоркости молодого художника: первые два из этих мастеров тогда еще не были оценены по достоинству, два других были мало, кому известны.
Первые серьезные работы Барсамова – это натюрморты. В 1925-1926 годах он создал два живописных произведения «Шкатулка» и «Скрипка». Их можно считать экперементальными, автор в них как бы проверял свои возможности и уменье. Все предметы приближены к зрителю и тщательно выписаны. Как не похожи эти картины на натюрморты-этюды К.А. Коровина, недавнего учителя Николая Степановича. Важно, однако, отметить, что хотя русскими живописцами ХХ века создано много различных натюрмортов, произведений близких написанному Барсамовым, было мало. Он изобразил обыденные вещи, предметы, которые не сразу обращают на себя внимание. Р.Г. Подуфалый писал: «Мир вещей в ранней живописи Н.С. Барсамова нуждается в пристальном рассмотрении, в поисках индивидуального подхода к каждому сюжету, в декодировании их внутреннего смысла. В своем камерном по характеру и масштабу творчестве художник как бы выстраивает «мировую линию» от голландского и испанского натюрморта ХII в., от Шардена до Коровина и Машкова, может быть не без наивности пытаясь ее сжать в некую одномоментную визуальность, в некий синтетический «портрет времени».
Самое раннее произведение на новой выставке – это работа «Натюрморт», которая была написана Николаем Степановичем еще в 1924 году (в 1923 году художник стал директором Феодосийской картинной галереи им. И.К.Айвазовского). На оборотной стороне картины рукой самого Барсамова сделана надпись: «Этот натюрморт написан мною после длительного перерыва в систематической работе (1918-1923), когда я стал на путь изучения русской и европейской классики. Вскоре мной были написаны натюрморты «Скрипка» (Симф. к.г.), «Шкатулка» (Харьковск. к.г.), «Рубанки» (Астраханская к.г.)». Барсамов, будучи сам искусствоведом, хорошо знал, как сложно спустя много лет установить сведения, связанные с творчеством того или иного художника, и на некоторых своих этапных работах делал подобные пояснения, причем видно, что делались они позже, когда художник подводил какие-то итоги в своем творчестве. Подобную пометку имеет еще одна работа: «Натюрморт с фруктами на красном фоне»(1955), на оборотной стороне, которой рукой художника сделана надпись: «Первый из последнего цикла натюрмортов, написанных на воздухе».
В центре экспозиции одна из ранних работ «Завтрак. Кофе» (1951). В картине заметна особенная выразительность форм: грани стакана и бутылки, а также складки скатерти образуют последовательность вертикалей, противопоставленных выгнутым очертаниям сахарницы и кофейника. Натюрморт выполнен в едином достаточно темном колорите, что характерно для ранних произведений автора. С годами Барсамова все более стала привлекать ясность образа, материальность каждой живой формы, не подчеркнутая, а подлинная жизненная гармония. Натюрморт «Завтрак. Свежие огурцы и рыба» (1957) – светлый и веселый: рядом с зеленым огурцом на белой тарелке – серебристая селедка. Предметы находятся непосредственно перед зрителем, тесно группируясь, не давая возможности отвлечься. Прохладная зеленая мякоть огурца оживает в приглаженных скользких слоях краски, нож с массивной ручкой и тонким лезвием, как бы подчеркивает изображение.
Бережное и целомудренное отношение к натуре лежит в основе живописного метода Николая Степановича. В своем зрелом творчестве мастер приходит к тому, с чего обычно начинают – к крайней непритязательности сюжета, его простой, естественной, без каких-либо привлеченных извне приемов и эффектов, трактовке.
Среди натюрмортов 60-70-х годов большинство выделяются крайней скупостью в отборе материала: картина может изображать кисть винограда, четыре головки чеснока и перец, или трех рыбок, или несколько мидий, лежащих в небольшой тарелке. Бедный выбор предметов не разочаровывает: Николай Барсамов умеет сделать их на редкость привлекательными. «Персики с татарским кувшином» (1968) приближенны к зрителю до возможности чуть ли не осязать их, воспринимая и упругость, и аромат плодов.
Натюрморты зрелых лет (а их на выставке большинство) написаны свежо, энергично и выделяются разнообразием приемов, используемых художником для изображения каждого из объектов: тяжелыми и плотными мазками написаны крепкие яблоки, втертыми – бархатистые персики, разбросанными – виноград. Иногда художник использует фактуру холста, например, чтобы передать шероховатую поверхность клубники «Клубника и плетеная корзина» (1973), иногда мазок его становится пастозным, чтобы изобразить неровность кожуры или лепестков увядающих роз «Гранаты» (1970), «Увядающие розы» (1970). В итоге, достигается замечательно верное живописное изображение плодов и цветов, без натуралистического копирования их.
Разнообразие красок, богатство даров, представленных на выставке, передают любовь художника к крымской земле, которую он считал родной.
Елена ОГУРЦОВА, научный сотрудник Феодосийской картинной галереи