Впервые Максимилиан Волошин пересек границу Испании 13 июня 1900 года. Был встречен негостеприимно. Таможеннику его полнота показалась подозрительной. Пришлось даже раздеться, чтобы доказать, что она не контрабандная.
Знакомство со средиземноморским побережьем Испании началось с Барселоны. Сразу пошел на корриду. Первыми впечатлениями поделился в письме к Якову Глотову: «К этому, верно, надо привыкать с детства, и я, должно быть, настолько испорчен христианской моралью, что не могу наслаждаться этой поэзией волочащихся внутренностей и луж крови. Но весь вид арены, всей толпы и этого солнца, этих пестрых и ярких звуков: свистков, криков, аплодисментов – великолепен. Мне казалось, что я сижу в древнем Колизее. Самыми симпатичными из всех были быки. Среди окружающих зверей только в них было что-то человеческое».
В Барселоне Волошин жил в гостинице Alba на улице Carders, дом 45. Здание существует по сей день. В письме к матери он остановился на практических деталях: «В Испании дешевизна страшная. У нас прекрасные комнаты, нас кормят до отвала, разными рыбами, омарами и т.д., поят винами. И это все с квартирой рубль в день».
Из Барселоны он направляет свой путь морем на юг, в Андалузию. Путешествие по железной дороге было бы очень дорогим.
На рассвете 5 июля 1901 года приплыл в Валенсию. Написал матери: «Город некрасивый – каменный и без зелени. Пошел купаться – море грязное. Бросил. Пришел в какое-то маленькое кафе в порту и стал рисовать, успех был полный. Обступила толпа народу и все стали просить портретов». В 18 часов на пароходе «Alceria» отплывает в Малагу.
На следующий день шестичасовая остановка в Аликанте. Волошин убедился в словах Эдуарда Юнге о том, что Аликанте похож на Коктебель: «Действительно: не самый город, но окрестности, и не по очертаниям, но по общему характеру удивительно напоминают Коктебель и вообще наши места, скорей даже Меганом. Только ярче, еще белее, синее и розовее. Желтовато-белые скалы в коронах из крепостей». Получив разрешение в военном управлении, поднялся на одну из них, «где по Бедекеру открывается замечательный вид». Вероятно, он побывал в крепости Castillo de Santa Bárbara на вершине горы Benacantil (Бенакантиль), высотой 166 метров, расположенной недалеко от порта.
7 июля прибыл в Малагу. Записал: «Малага сама мало интересна. Но окрестности характерны и красивы». Три дня провел в ожидании парохода на Севилью. Дегустировал вина: «За две копейки на наши деньги вы получаете здесь в ресторане стакан самого лучшего и тонкого вина: хереса, малаги, мальвазии, лагримас; вина густые, чуть не тягучие. Я никогда не имел представления о том, что такое херес, а теперь могу сравнить только со жгучими лучами здешнего солнца, превращенными в вино».
Вообще, «Макс вина, кроме как под Новый год, в рот не брал: не нужно было», – писала Марина Цветаева. Но он был прекрасным дегустатором.
Однажды, по рассказам его вдовы, Волошин попал- в погреба князя Голицина в Новом Свете. Хозяин предложил гостям, а среди них были виноделы, знатоки, владельцы винных коллекций, определить марку старого вина из наугад взятой бутылки. Макс сказал, что это «мальвазия». Знатоки рассмеялись. В Крыму мальвазия?! Макс не отказался от своего определения. Тогда Голицин попросил реестр вин. И оказалось, что когда-то давно были привезены лозы из Испании. С урожая было заложено 70 бутылок мальвазии. А лозы вскоре погибли. Знатоки стали подозревать, что Волошин говорит только, что не пьет, а толк в винах знает. «Да нет! – оправдывался он – Я всего только один раз попробовал мальвазию и чисто из литературного интереса». Здесь намек на герцога Кларенса из трагедии Шекспира «Ричард III», пожелавшего быть утопленным в бочке Мальвазии.
Во время этого путешествия Волошин много писал о танцах: «Но что лучше всего все-таки в Испании – это танцы. Ни по каким балетам о них себе понятие составить невозможно. Если Вы сможете себе представить, как человек поет всем телом, то вы себе представите, что такое испанский танец. Только на Майорке я и видел настоящие народные танцы. Меня теперь и в Севилью-то особенно тянет, чтобы посмотреть настоящие андалузские танцы».
12 июля в Севилье завершилось плавание вдоль испанских берегов и через Гибралтар. Волошин вновь посещает корриду. Благодаря рисованию на улицах, завязывал знакомства с разными людьми, «при абсолютном незнании языка». Уже на другой день, город был полон его знакомых. А по вечерам в кафе актеры, выйдя на сцену, принимали позы и махали ему руками: «Вот теперь рисуй». И, в конце концов, в его честь были сложены какие-то куплеты и пропеты со сцены.
И вновь в восторге от испанских танцев: «Все то, что Италия поет, – Испания танцует. Она танцует всегда, она танцует везде». На страницах записной книжки после рисунков поющих и танцующих появляются первые строки одного из самых известных его стихотворений «Кастаньеты»:
Из страны, где солнца свет
Льется с неба жгуч и ярок,
Я привез себе в подарок
Пару звонких кастаньет.