Из цикла «Париж Максимилиана Волошина»
Этот год начался для Волошина с переселения в новую квартиру. Вообще, эта квартира не была для него новой.
Это было хорошо известное ему ателье художницы Елизаветы Сергеевны Кругликовой. Когда она уехала в Россию, Волошин вместе с художником Александром Георгиевичем Якимченко заняли ее освободившуюся квартиру в доме по улице Буассонад (Rue Boissonade) № 17 (здание не сохранилось). Они получили прекрасные условия для работы. Возможность самим себе готовить сделала их жизнь более удобной и дешевой, чем в гостинице.
Теперь Волошин жил в самом центре района Монпарнас. В XVII веке на этом месте находилась огромная гора строительного мусора. Студенты Латинского квартала, приходившие сюда пить вино и читать стихи, в шутку прозвали её Парнасом в память легендарной горе в Древней Греции, где обитали музы. С конца XIX-го века здесь в недорогих домах, жили художники и поэты.
Вскоре после переселения, в Париж приехала Елена Оттобальдовна. Она успевает к лекции сына о творчестве Некрасова и Алексея Константиновича Толстого в Высшей Русской школе. И произошло… О, чудо! Ей, вечно недовольной своим сыном – выступление понравилось. Сам Волошин написал об этой лекции Е.С.Ляминой: «Успех был полный, т.е. вся русская колония только и делает, что ругательски ругает меня. Словом, я всем этим очень доволен. Главным образом тем, что мне удалось всколыхнуть русских студентов и заставить их волей или неволей заинтересоваться насущными вопросами европейской мысли».
2 апреля (все даты по новому стилю) Волошин отпраздновал годовщину в Париже. «Была толпа народу и бесились до 4-х часов утра». Приехавший в этот день в Париж Евгений Деген описал веселье: «Я сразу попал в компанию молодых литераторов, поэтов, художников, скульпторов, отчасти благодаря Максу, вся деятельность которого заключается в том, что он порхает от одного к другому и ловит последнее слово. Поют, читают стихи, танцуют испанские и негрские [так в тексте – С.А] танцы (замечательные), разыгрывают экспромты и балагурят без конца».
За год Волошин уже достаточно освоился в Париже и, наконец, начал писать стихи посвященные этому городу. Вначале это только несколько строчек в стихотворении «Пустыня»:
Монмартр… Внизу ревет Париж –
Коричневато-серый, синий…
Уступы каменистых крыш
Слились в равнины темных линий.
В его автобиографии есть комментарий к этим строкам: «Церковь Sacre Coeur, построенная на вершине Монмартра, приходится мне ровесницей. Когда с ее купола я гляжу на Париж, то меня охватывает такое чувство, точно я вижу перед собой всю мою жизнь».
Волошин вписал это стихотворение в альбом Натальи Леонидовны Ауэр, одной из дочерей выдающегося скрипача Леопольда (Льва) Семёновича Ауэра. Собственно, глава семейства в это время находился в Дюссельдорфе, а в Париже по адресу: улица Гете (Rue Goethe) №9 жила Надежда Евгеньевна с дочерьми Зоей, Натальей, Надеждой и Марией.
По всей вероятности, они приезжали во Францию уже не первый раз и жили там подолгу. Учеба в Париже и хорошая практика во французском языке на рубеже XIX и XX веков продолжали цениться в русских дворянских семьях, причем чаще – именно у девушек.
В первый раз Волошин пришел к Ауэрам по рекомендательному письму Марии Бернгардовны Кислаковской, потом обедал по понедельникам, потом были уроки французского языка, которые предложила младшая из дочерей – 19-ти летняя Мария. Вскоре он начал называть ее домашним именем – Муха (к сожалению, ее фотографий к настоящему времени обнаружить не удалось). Между молодыми людьми начинают завязываться романтические отношения. Были прогулки по Парижу, поездка в Версаль, когда они убежали от спутников. Волошин осознает влечение к Марии и какое-то счастливое смятение, а вечером ощущение безумного счастья при воспоминании о том, что было утром.
Ауэры уехали 17 мая. Началась переписка. Макс был счастлив, получив письмо, но еще больше счастлив потому, что влюблен. Вечером написал стихи.
Спустилась ночь. Погасли краски.
Сияет мысль. В душе светло.
С какою силой ожило
Всё обаянье детской ласки,
Поблекший мир далёких дней,
Когда в зеленой мгле аллей
Блуждали сны, толпились сказки,
И время тихо, тихо шло,
Дни развивались и свивались,
И всё, чего мы ни касались,
Благоухало и цвело.
В нем только воспоминания детства. Поэт будто боится назвать охватившее его счастье. Ничего не сказал о любви, но ему хотелось, чтобы все слова говорили об этом. Ведь это для него все так трепетно, так ново. Вдруг стыдливо замечает, что она очень красиво сложена, мысленно представляет очертания ее груди. От стыда сильно закусил губу. «Значит, я влюблен?» – с полуизумлением подумал он. Это было в первый раз в жизни.
Этот наивно-целомудренный роман не имел продолжения. В конце мая Волошин встретился с писательницей Александрой Михайловной Моисеевой (Мире). Их кратковременное сближение, которое «убило то чувство и само не расцвело», он позднее оценил « как самый позорный факт в жизни».
Еще одно событие произошло в мае. Волошин впервые купил масляные краски и пережил «первое счастье красок». Начал писать пейзажи, до этого делал, в основном, портретные зарисовки. Но его «впечатления» все-таки раньше проявились в поэзии. А в стихах из цикла «Париж» соединились поэт и художник.
Как мне близок и понятен
Этот мир – зелёный, синий,
Мир живых, прозрачных пятен
И упругих, гибких линий.
В этот год летние месяцы Волошин провел в Италии и на островах Корсика и Сардиния. Возвратившись около 8 сентября, он поселился в новую квартиру на той же улице Буассонад (Rue Boissonade) № 7. Здание было перестроено в 80-х годах ХХ-го века.
Среди встреч и знакомств этой осени выделяется еще одна романтическая история. Об отношениях Макса Волошина и Ольги Муромцевой мало что известно: лишь несколько десятков замысловатых строк в письмах, красивое стихотворение да мизерное число упоминаний в дневниках; всё очень обрывочно и причудливо. Из их диалогов сохранилась лишь одна фраза, произнесенная Ольгой: «Вот те, которых не хочешь видеть, приходят, а Вы не были уже три месяца».
И только совсем недавно Дмитрием Лосевым сделана попытка соединить очень беглые и разрозненные упоминания об этом романе. А где-то может быть и домыслить (См. Муромцева-Саарбекова Т.В. В поисках моей России. – Феодосия-Москва:Издат. дом «Коктебель», 2022).
Волошин познакомился с семьей Муромцевых еще весной. Кстати, Муромцевы бывали и у Ауэров. Глава семейства Сергей Андреевич Муромцев – юрист, профессор, Председатель Первой Государственной Думы России оставался в Москве. В Париже на улице Прони (Rue de Prony) №15 жила его жена Мария Николаевна с дочерями – девятнадцатилетней Ольгой и восемнадцатилетней Марией. Современное здание по этому адресу было построено в 1910 году.
А, может быть, ничего и не было. Ведь не осталось никаких свидетелей и свидетельств этого романа. Осталось… Осталось стихотворение «Небо запуталось звездными крыльями…», имеющее посвящение «Ольге Сергеевне Муромцевой». В нем как будто нет ничего личного. Пересказ мифа о богине Диане и охотнике Актеоне. Но проскальзывают слова: «жажда любви… и томление». Опять поэт дает своим чувствам другие имена.
Конечно же, были встречи, прогулки с обсуждением книг и произведений искусства: без всего этого молодой поэт не мыслил свою жизнь. О творческой составляющей жизни он говорил тогда со всеми близкими ему людьми. Но и этот парижский роман оказался непродолжительным.
Как итог года, Максимилиан Волошин написал своему гимназическому другу Александру Пешковскому: «Был два раза влюблен».
Той же осенью А.В.Гольштейн (буддистка по религиозным убеждениям) познакомила Волошина с Агваном Доржиевым, учителем и ближайшим советником Далай-ламы XIII, фактически министром в Тибетском теократическом государстве, имевшим высшую философскую учёную степень цанид хамба лхарамба с правом голоса во всех вопросах политики и веры. В качестве дипломатического представителя Далай-ламы, он неоднократно посещал Россию и ряд европейских государств. Волошин написал друзям, что «гидировал» по Парижу Тибетского посла и делал с ним покупки для Далай-ламы.
Может показаться странным, что в Париже, персону, которую принимали в России в соответствии с дипломатическим протоколом, сопровождал недоучившийся студент. Но у Тибетского посланника была еще одна миссия. Далай-лама XIII проявлял интерес к западной науке и технологиям. И Доржиев делал для него многочисленные покупки. Его багаж составляли десятки ящиков. Среди прочего были телескоп, фонограф, фотографический аппарат. Конечно, для этого помощь сильного молодого человека была полезна. А кроме того, были беседы, из которых Волошин узнал «много такого о нирване, что сильно перевернуло его мысли». И особенно сильное впечатление произвели слова о том, что в буддизме всякая пропаганда идеи считается преступлением, как насилие над личностью.
С новой силой оживает в нем стремление на Восток. Он решает весной будущего года отправиться в длительное путешествие, возможно даже кругосветное. В Национальной библиотеке читает все по Индии и Японии.
В ноябре опять сменил квартиру. Переехал на соседнюю улицу Campagne-Premier № 9. В этой квартире он будет останавливаться еще неоднократно и о ней рассказ в одной из последующих статей.
Новый год встретил у Гольштейнов на Rue de laTour №75. Этой ночью было принято неожиданное решение отправиться в путешествие немедленно. Уже утром передал мастерскую и продал мебель. Оставалось только занять денег на дорогу.
Получив рекомендательные письма от Гольштейн в буддистские монастыри Забайкалья, попрощавшись с друзьями (ведь вернется только через несколько лет), Волошин 9 января 1903 года покинул Париж.
Сергей АЛИМОВ, волошиновед