О чём шумит Чёрное море? О чём молчат его глубины, какие тайны скрыты в них? Ключи к разгадкам каких планетарных катаклизмов и человеческих трагедий покоятся на его дне? Как уже сообщалось в СМИ, силами Минобороны России и Русского географического общества на дне Чёрного моря обнаружен теплоход «Армения», затопленный немецкой авиацией 7 ноября 1941 года.
Теплоход «Армения» вышел из Севастополя 6 ноября 1941 года, а на следующий день, несмотря на имевшиеся на борту отличительные знаки санитарного судна, был атакован немецкой авиацией и затонул. По разным оценкам, на борту находилось от 4,5 до 10 тысяч человек. Гибель этого судна считается одной из самых масштабных в истории трагедий на море.
В одном из этапов поисковых работ принимал участие сегодняшний собеседник «Победы» директор Музея подводной археологии Черноморского центра подводных исследований Виктор Вахонеев. Ранее он сообщил ТАСС, что обнаруженный теплоход «Армения» представляет большой интерес для изучения, однако его подъем на поверхность нецелесообразен. С этого тезиса и началась наша беседа.
«Это – многотысячная братская могила…»
– Виктор Васильевич, почему вы считаете, что поднимать теплоход нецелесообразно?
– Тому есть три веские причины. Проблема технологическая в том, что поднять судно с глубины полтора километра задача хотя теоретически и выполнимая, но очень сложная и затратная. Во-вторых, какова целесообразность поднятия? Мировой опыт показывает, что нет смысла поднимать разрушенные ржавые суда. Конечно, методы консервации существуют, но они очень дорогостоящие, и где найти площадки для хранения этих поднятых судов? Вы знаете, что, когда «Титаник» затонул, тоже сначала говорили, что можно будет поднять, но потом посчитали эту идею нецелесообразной.
Но главная причина – это этическая составляющая. Лежащая на дне Черного моря «Армения» – это братская могила. Когда в 2013 году мы нашли и исследовали подводную лодку «Щ-216», на ней находились останки сорока семи погибших членов эпипажа. Сначала тоже хотели поднимать, даже был разработан проект подъема, но потом решили этого не делать, – говорит Виктор Вахонеев, ранее высказавший предположение, что Министерство обороны России, вероятно, придаст таким местам статус массового захоронения людей,
погибших при защите Отечества.
– Как долго продолжались поиски затонувшей «Армении»?
– Поиски транспорта начались в 2004-м, за год до 60-летия Победы в Великой Отечественной войне. Если честно, я не верил, что судно будет найдено. Но после воссоединения Крыма с Россией, с 2016-го года к поискам места гибели судна было привлечено Министерство обороны России. Мировой опыт исследования кораблей, затонувших на таких глубинах, показывает, что, как правило, этим занимаются частные компании, исследовательские и в основном – нефтегазодобывающие. У них огромный технический арсенал, плавсуда, роботы, которые выполняют работы на глубоководье. У нас на Чёрном море всего этого не было, «Черноморнефтегаз» в этом смысле – это несерьезно. Но при Минобороны России есть Главное управление глубоководных исследований, то есть силы и средства: самое современное поисковое оборудование, одно из самых совершенных суден для поиска таких объектов и опускания туда телеуправляемого подводного аппарата осмотрового класса, который может осмотреть и в редких случаях манипулятором даже что-то незначительное захватить. Напомню, что «Армению» как «точку» нашли и обозначили в 2017 году, а в 2020-м объект был уже локализован. Я в 2016 году с исследовательской группой проводил поисковые работы этого затонувшего судна и представляю, каким серьезным техническим
арсеналом обладали поисковики.
Так вот, начальник Генерального штаба Минобороны поставил задачу найти затонувший транспорт, и военные его обнаружили, но проводить масштабные исследования не могут и не считают необходимым. Той видеозаписи, сделанной в результате семи погружений, пока достаточно, чтобы сделать первые выводы…
Белый «крик» в чёрной глубине
– Идут споры о том, как погибла «Армения»? В результате бомбового удара или торпедной атаки?
– Сначала говорили, что посредством бомбометания, в то же время письменные источники говорят о том, что была торпедная атака. Но «Армения» очень сильно заилена именно по уровню ватерлинии, где должна быть пробоина от торпеды, поэтому однозначно сказать нельзя. Я считаю, что это была торпедная атака. А все видимые разрушения могли образоваться в процессе, когда корабль тонул, кренился, какие-то его части тяжелые разрушались, падали и так далее… К тому же совсем недавно был рассекречен и появился в сети каталог боевых действий на Черноморском театре военных действий с 1946 по 1951 годы. Долгое время этот документ был под грифом «секретно». А то, что в советское время было под этим грифом, – это очень серьезные документы, а не какие-то воспоминания о чем-то общеизвестном. В этом году документ был обнародован, и в издании 1946-го года есть абзац, посвященный «Армении», где говорится о том, что торпедоносцы
зашли на атаку и потопили судно.
– На видеозаписи, опубликованной Русским географическим обществом, видно, что кроме судового колокола с надписью «Армения», что и послужило стопроцентной идентификации судна, на леере обнаружен белый халат…
– Это очень интересный момент, это – развернувшаяся перед нашими глазами трагическая микроистория, это – как часы, замершие в момент гибели. Понятно, что «Армения» – санитарный транспорт и, возможно, при авианалёте, когда немецкие самолёты заходили на атаку, кто-то мог махать халатом как белым флагом или привязать его, ведь он явно привязан. Вряд ли случайно он там оказался. И примечательно, что он сохранился. Это говорит о том, что внутри «Армении» всё может быть на своих местах. Тут уже – этический момент…
Мы когда-то исследовали пароход «Ленин», который затонул летом 1941-го года и лежит на стометровой глубине, там внутри было всё в костях. Просто всё! На него неоднократно погружались технодайверы, и фотографии показывали, что там всё усеяно костями. То есть – это огромная братская могила. «Армения» находится гораздо глубже, рыб там нет, поэтому, возможно, сохранились органические останки. Стоит ли туда проникать исключительно из любопытства? Великая Отечественная война – не столь давнее для нас событие, и я думаю, что общество пока не готово к таким экспериментам. Достаточно было осмотреть снаружи. Обнаружили, засекли, поставили точку на карте, но в ближайшее десятилетие внутрь пока проникать не готовы.
– Разнятся сведения и о количестве пассажиров, которых перевозил транспорт…
– Этого уже никогда мы не сможем узнать. Надо понимать, что это была эвакуация, это была паника, когда немцы уже стояли на крымских горах и обстреливали Ялту. Поэтому корабль и вышел в дневное время. И я не считаю, что это была ошибка капитана, он, видимо, действовал по обстановке. А количество пассажиров… Кто же в панике их будет пересчитывать? Транспорт мог вместить до 10 тысяч человек. Поэтому я склоняюсь к максимальным цифрам погибших – пять, семь, восемь тысяч…
«Я до конца в это
не верил…»
– Что касается найденного теплохода «Армения» – это сенсация мирового уровня. Это второе по численности погибших затонувшее судно, второе после суперлайнера «Вильгельм Густлов», который потопил Александр Маринеско 30 января 1945 года, – продолжает рассказ Виктор Вахонеев. – Истории поиска «Армении» – более 16 лет. Признаюсь, что я лично до конца не верил в успех, считал, что обнаружить объект на такой глубине – это как найти иголку в стоге сена. Тут надо отдать должное, что Россия одна из немногих в мире держав имеет возможности проводить исследования на таких больших глубинах и в труднодоступных условиях подводной гористой местности, причем без привлечения международных корпораций, а самостоятельно. Украина, например, такие работы самостоятельно проводить не могла, приглашала американцев, – говорит Виктор Вахонеев.
Мой собеседник уверен, что научные экспедиции к теплоходу еще обязательно будут. При этом эксперт считает, что теплоход может и должен стать своеобразным полигоном для исследований и усовершенствования технических средств,
в частности – подводных роботов.
О затопленных колоколах… якорях… и сундуках с сокровищами…
– Насколько вероятны предположения о том, что на борт «Армении» были загружены ящики с музейными ценностями?
– Никакой научной информации об этом у меня нет.
– Виктор Васильевич, слышали ли вы историю о затопленных в Феодосийском заливе церковных колоколах и об идее найти их на дне?
– О, это красивая история! И ко мне тоже приходили с этим еще год назад. Говорили, давайте мы вас с вашим оборудованием привлечем, найдем где-то там, в море, колокола. Я послушал и сказал, что не занимаюсь фантастикой. Чтобы в советское время цветной металл погрузили на специальное судно с лебедкой, вывезли куда-то и выкинули… Считаю, что это – из серии баек.
Наверное, едва ли не в каждом приморском городке есть своя легенда о затопленных объектах, сокровищах и так далее. Хотя якорей на дне, действительно, немало. Сам их не раз видел. Кстати, недавно общался с одним петербуржцем, он сам бывший военный, готов с помощью военных со дна поднять якорь и подарить его Феодосии. Флот готов обеспечить эти работы, я лично письмо соответствующее видел, – говорит собеседник.
– В этом году Музей подводной археологии впервые принял участие в акции «Ночь музеев»…
– Да, в этом году мы вышли в сеть впервые. Подготовили серию роликов: около десятка по самым интересным экскурсионным маршрутам, – рассказывает директор Музея подводной археологии, а я ловлю себя на мысли, что в беседах с журналистами Виктор Вахонеев всегда дает понять, что с научной точки зрения найденный на дне сундук с золотом и поднятая с затопленного корабля обыкновенная алюминиевая ложка – предметы равнозначные. И любой предмет, поднятый со дна и являющийся сегодня экспонатом феодосийского музея, несет в себе культурный слой, вызывающий не только профессиональный интерес ученых специалистов, но и людей, не озабоченных «поиском сокровищ» и понимающих, что любой предмет, извлеченный на поверхность из темных глубин, – это очередной своеобразный «пазл» в изучении и понимании мировой истории и культуры – главного сокровища человечества.
«Санкции, введённые Украиной, – это смешно!»
– Санкции, введенные Украиной в отношении ведущих российских научных и музейных учреждений, в том числе и Черноморского центра подводных исследований, – насколько это серьезно? И вообще, как
говорится, «что это было»?
– Для нас абсолютно никакой разницы: что они есть, что их нет. Многие наши коллеги находятся под санкциями, и все они получают визы, спокойно ездят за границу. Украинские санкции – это никому не нужная политическая «галочка». То, что Украина лишает себя сотрудничества с величайшими музеями, ей чести не делает. В следующем году, например, в Санкт-Петербурге, в Эрмитаже, будет проходить очень крупный международный научный форум по античному наследию. Там будут ученые из Германии, США, Франции…
А Украина сама себе отрезала пути.
Повторюсь, никакой практической составляющей у этих санкций нет. Ни у кого из украинского санкционного списка нет активов на Украине. Это же смешно! А вот научные контакты Украина сама себе режет. Ну, не хотят сотрудничать, развивать свою культуру, – это их выбор. Тем более что на государственном уровне контактов у нас уже с 2014 года не было, а на личностном уровне научные
контакты как были, так и есть.