В преддверии священного праздника нашей страны — Дня Великой Победы хочу поделиться своими мыслями и воспоминаниями. С благодарностью посвящаю этот рассказ Ветеранам Великой Отечественной войны и моим сверстникам.
Война. Какое страшное слово. Трудно писать. А каково было вспоминать о войне нашей маме. Перед войной в нашем колхозе им Мичурина жизнь била ключом Люди уверенно стояли на ногах, чувствовали себя хозяевами своей земли. А тут такое лихо.
Известие о войне ошеломило людей, острой болью прошло по сердцам.
В нашей семье отец сразу ушел на фронт, а мама осталась одна с тремя малолетними детьми.
Мама рассказывала как бомбили немцы Феодосию, о первых жертвах бомбежки, как люди спасались бегством, убегали в горы.
Семья наша жила в селе Пионерское( старинное название Герценберг, а по-простому- Немецкая Колонка). Это в пяти километрах в гору на Юго-Запад от Феодосии.
В то страшное время в доме у мамы было много беженцев из города. Питались все вместе, спали на земляном полу, на каких-то подстилках. Но люди сблизились и породнились духовно. И уже в мирное время те, кто укрывался в доме Веры в войну, считали ее родным и близким человеком.
Наша мама прятала и выхаживала партизан, выводила на тайные тропы, указывая нужную дорогу. Больных прятала у себя на чердаке и у соседки у которой был больной ногами лежачий муж, немцев пугали тифом.
Война вплотную подошла к нашему селу. Обстрелы испытывали на себе все жители села. Погибших советских солдат хоронили русские женщины рядом со своими домами.
Могил вокруг было много Как выживали мирные люди в это страшное врем невозможно даже представить. Но они выжили и вынесли непосильные страдания.
Известие об окончании войны докатилось и до нашей деревушки.
Оно было — громом среди ясного неба, глотком чистого воздуха, и радостной песней. И песни зазвучали, полились ручьями слез от радости и печали. Нашего отца, пришедшего с войны, в 1947 году убил его же подпасок, пасший вместе общественное и колхозное стадо коров.
Мама осталась одна уже с пятью детьми, младшему был один месяц. Нечего было есть, нечем отапливать дом, не было одежды. Помню, как нас с братиком во что-то заворачивали и выносили по весне на прогретые солнцем проталины во двор, ставили босиком, и мы немного отогревались и дышали свежим воздухом. Но были простужены с чирьями на ногах и теле.
Я помню, как со старшей сестрой ей было 13 лет мы ходили за дровами. Надя топором раскорчевывала пни, оставшихся от вырубленных немцами деревьев, а я собирала щепки в мешок, но тепла от таких дров не было. На стенах и потолке в доме был иней. Это врезалось в мою память
Днем мы, дети, прыгали в пустом доме по голым железным кроватям, хоть как то спасаясь от холода, а на ночь уходили спать в единственный отапливаемый дом в деревне, к тете Шуре, и спали вповалку на земляном полу почти пол села.
Надо сказать что дети войны- Особое поколение. Как мы росли? Недетское терпение, скорбь и тишина в детских глазах и душах. Мы не капризничали, не просили ничего, просто просить было нечего. Мы только хотели хлебушка, а его не было, Мы его не видели вообще и не знали какой он.
Редко удавалось нашей маме найти какие-то на свалке очистки, а еще, оставляя на соседку с двумя детьми своих пятерых, она с другими женщинами как голодные волчицы, рыскали по городам и весям Крыма, в поисках какай-то еды. И когда удавалось принести в дом мешок соломы, в ней отыскивали зерна, размалывали их, и обдавая кипятком, варили затирку, эта похлебка из зерен была самым большим лакомством.
Нас не воспитывали, некогда было. Мама рано уходила на работу в колхоз, ночью готовила какую-то стряпню, или шила одежду из шинелей. Вместо обуви мы носили суконные тапочки, но только в школу. Мы аккуратно выполняли поручения мамы- носили хворост, собирали кизяк- высохшие лепешки коровьего помета для отопления, носили воду из дальнего колодца, вычерпывая кружкой со дна, скользили по мокрым каменным выступам.
В селе нашем почти у каждого дома были солдатские могилы. Это были просто земляные холмики без крестов, обелисков и звездочек. Но мы- дети, знали все могилы.
С недетской серьезностью, гордостью и в тоже время скорбью, каждый холмик обозначали камешками, обкладывали бережно, аккуратно, вырывали сорняки и обязательно клали осенний полевой цветочек.
Осенью, идя в школу в соседнее село Виноградное, мы по дороге тоже встречали солдатские могилы, но никогда не проходили мимо. Обязательно поправим камешки, плотно уложим, обозначим холмик, вырвем траву и, как обычно, сенний полевой цветочек клали на холмик. И не было случая, чтобы солдатская могила была осквернена.
Помню, как приехали военные люди в мирное время и начали перезахоронение погибших советских воинов, и как мы- дети с серьезной ответственностью показывали все могилки, так мы их называли, чтобы ни одна не была забыта.
Нам не внушали это взрослые, не говорили и не просили об этом ни дома ни в школе. Чувство добра передалось нам от наших родителей, да так и осталось на всю жизнь.
Это мы – дети войны.
Любовь Марченко,
коренная феодосийка , ветеран труда, дитя войны