Полёт в веках

Недавно в Коктебельском ДК праздновали 100-летие планеризма. Было много выступающих. И вдруг на сцену поднялась женщина. Когда она начала говорить, зал замер.

Как оказалось, это Ирина Гинце – внучка летчика-испытателя, разведчика Владимира Гинце, проведшего много лет на горе Климентьева. Она выросла на одной из улиц Коктебеля, среди тех, кто тогда вершил историю края и страны на легких крыльях своих изобретений. Корреспондент газеты «Победа» не могла ограничиться рамками юбилейного торжества планеризма, так что мы идем в гости на улицу Мичурина – под сень деревьев, где так много бывало людей, влюбленных в небо и покоряющих его.
Ирина Гинце родилась и выросла в Москве, но с 1967 года каждое лето проводила у дедушки здесь, в Коктебеле. С 14 лет девочка приезжала сюда на дачу. Чудесные времена, когда Кара-Даг ещё не был заповедником, и гулять можно было везде, как и купаться и загорать. Но речь пока не об этом – нам важно увидеть отпечатки следов истории в тихом саду старого дома.

История дома

Дому Гинце более 100 лет. Когда -то это был саманный дом, небольшой по современным меркам, а в те годы это считались хоромы! Здесь была балюстрада с колоннами и комнаты, связанные между собой, с возможностью ходить по кругу – греческий стиль.
Версий того, где находился дом грека Синопли, несколько, но Ирина говорит, что он был именно здесь. Вокруг располагались виноградники, дачи, разумеется, дом Волошина. Во время революции 1917 года многие бежали за границу. Опустело и это имение.
Дом большой, с высокими потолками, и в нём постоянно что-то размещали. Так, в Гражданскую войну, по словам хозяйки, здесь был госпиталь, затем в отдельные годы – детский сад и школа.
После разных вех истории здесь, в саду, находили гильзы, и даже старое ядро от пушки! «Мы им прижимали шашлыки», – смеется Ирина. Собственно, после шашлыков однажды ядро и пропало.
До того, как дом перешел в собственность предков Ирины Гинце, он был дачей Народной артистки Большого театра Марии Виноградовой. Потеряв мужа и оставшись с дочкой вдвоём, актриса продала дачу деду Ирины, с которым семья дружила.
После Великой Отечественной войны дом был совершенно разрушен. Сохранился только подвал – в нём во время войны, по воспоминаниям очевидцев, прятались коктебельцы, когда здесь были румыны.
И вот в наши дни мы сидим и листаем старые альбомы с фотографиями, вспоминая прошлое.
Дом, милый дом…

Улица лётчиков

Владимир Гинце летал в Кировском, где был военный аэродром. Конечно, он приезжал на гору и в Коктебель со своими друзьями. Владимир мечтал купить дом в Коктебеле и перетащить сюда всех своих друзей лётчиков-испытателей и авиаторов. Сбылось.
Это было удивительное поколение влюбленных в небо людей! Они сами конструировали, строили летательные аппараты, сами их испытывали. «Ребята, а давайте здесь построим улицу лётчиков!» – сказал однажды Владимир друзьям. Они высадили акации (в саду некоторые из тех деревьев ещё живы), акация даёт прохладу даже в самый сильный летний зной. «Я думаю, он гордится нами, тем, что мы сад сберегли. Он обожал виноград, айву, чернослив. К сожалению, сливе, посаженной им, уже было 70 лет, и она выродилась, а вот груша прожила сто лет», – рассказывает Ирина.
Итак, напротив домик построил лётчик-испытатель Георгий Шиянов. В начале улицы дом под номером один в 1960-е годы построил лётчик Сергей Анохин. Для Ирины он был просто дядя Серёжа, как и все дедушкины друзья-летчики. У дяди Сережи была жена, тетя Марго, как ее называла Ирина. Она тоже лётчица. Рядом по соседству жил Юрий Арендт.
Они все были особенными.
– Марго, Маргарита Раценская – жена Сергея Анохина, советская планеристка и летчица. Это была такая женщина! – вспоминает Ирина Гинце.
Про каждого из них можно писать книги.

Лариса и её легендарные лётчики

Бабушка Ирины, Лариса Константиновна, была очень красивой и образованной дамой.
С юности она вышла замуж за летчика Виктора Писаренко, который возглавлял нашу авиацию в советское время, он очень серьёзный человек (про летчиков, чьи имена и фамилии мы упоминаем, есть статьи в «Википедии», в разных изданиях – они легенды! – Прим. автора). Однажды при испытании самолёта Писаренко погиб. А Владимир Гинце давно и безнадежно был влюблён в Ларису.
Этот молодой летчик имел дворянское происхождение, он был красив, образован и благороден. О-о-о! Это еще та история любви, любви всей жизни.
Кача, учебно-лётные базы, строительство и развитие авиации… Владимир Гинце стоял у истоков при строительстве всех этих учебных баз авиации. Непросто сложилась его жизнь… Но жизнь он любил! В Великую Отечественную войну Владимира Гинце, как опытного летчика, направили учить новое молодое поколение, готовить летный состав к боевым схваткам с врагом. Ведь он же был еще и разведчик.
Но вернемся к Ларисе. Когда она осталась одна, Володя просил ее руки. Она не сразу сказала «да», но факт остается фактом: их семья состоялась. А как-то разбирая старые документы, Ирина нашла Удостоверение врача Гражданской войны Ларисы. Вот же как интересно.

«Барина – не трогать!»

Володю воспитала мама. Их имения были под Петербургом и под Харьковом. Дворянская семья разоренных немцев приехала в Россию в 18 веке по зову императрицы. Владимир родился в России и всей душой был русским человеком.
Когда случилась революция, юноша только-только окончил кадетский корпус в Петербурге и возвращался в имение. Сошел на станции с поезда – а там бегают солдаты и матросы. Гинце в кадетской форме – сразу к стенке.
А он был, как вспоминает его внучка Ирина, выносливым, бесстрашным и при этом спокойным. Когда его к стенке на расстрел, и ружья уже на взводе, он крикнул:
– Братцы, вы же только скажите мне: за что?!
И вдруг среди красных нашёлся тот, кто знал Володю. До октябрьского переворота у них в имении была школа для крестьянских детей и больница, маленький Володя рос с этими крестьянскими детьми, они все были большие друзья. Это сыграло решающую роль во время расстрела: один из революционеров опустил ружье и закричал: «Братцы, это же наш барин, его нельзя расстреливать! Он хороший – и точно будет за нас!»
Так семья была спасена.

Вечера в Коктебеле, у Гинце

– Все собирались у нас, за огромным дубовым столом. Меня, ребенка, сажали в угол со словами: «Сиди тихо… Сиди и слушай…», – вспоминает внучка летчика. – Для меня они были просто дяди и тёти, а для истории страны – великие люди. Мадам Натали, Елена, Мари – подруги бабушки, Лариса – окончили институт благородных девиц. Между собой они говорили на французском. Жёны летчиков были дворянского происхождения, они думали, что спрячутся за своих красных офицеров и выживут, но со многими этого не случилось, от судьбы не уйдешь. Лётчиков, которые воевали с Тухачевским, отправляли в лагеря на долгие годы… Жены, молодые графини, тоже сидели в тюрьмах.
Натали, жена Миши Писаренко, знала 4 языка, она ездила за ним по поселениям и учила крестьянских детей. Люди ее любили. Судьбы, уж сколько их упало в бездну…
– А была еще мадам Натали, которая сидела 6 лет за то, что была женой… Когда она приходила в дом Ларисы и Володи, я приветствовала Натали только на французском, и она заставляла меня говорить по-французски.. Дама садилась у нас в доме за маленький столик. Бабушка подавала ей на серебряном подносике графинчик с водкой, розеточку с чесноком и маленькую пепельницу. Натали пила рюмочку водки, закусывала чесноком и курила «Беломорканал». Это у неё осталось еще с тюрьмы.

Эта женщина знала 12 языков. Расстрел мужа, шесть лет в местах заключения, реабилитация. После этого она преподавала в Москве в Московском университете им.Ломоносова и возглавила кафедру восточных языков.
Элен. Нежнейшая, красивейшая, тонкая Елена Анатольевна Целебеева. Ее муж известный летчик-испытатель, он написал несколько книг, летал с Чкаловым. Когда мы с милыми барышнями шли в Тихую бухту, они обычно разговаривали между собой на французском, этот язык вошёл в мою жизнь навсегда. Понимаете.., этих людей отличала внутренняя культура, тонкость восприятия и понимания жизни. Не знаю, какая должна была быть мотивация, чтобы сохранить себя, своих друзей, свой мир. Это выражалось в манере общения, в том, что благородство было естеством их жизни и поступков.
Я берегу это в себе и благодарна Богу за прикосновение к ним.
Что бы ни происходило, никто из них никогда не жаловался на власть. Дедушка Володя… Да, он сидел в лагере, на Крайнем Севере, за своё дворянское происхождение, но говорил со мной о судьбе, о людях, построении отношений с уважением и благодарностью к своей судьбе. Его очень любили люди, ему доверяли – об этом написано в книгах. Мой дедушка был глубоко человечный, гуманный и запредельно выдержанный и мужественный человек. А как он смеялся. Все женщины таяли от его смеха! Обаяние и жизнелюбие, несмотря ни на что… Сегодня это редко встретишь. Он был лично знаком с Королёвым и Чкаловым.
Все вышеперечисленные летчики стояли у истоков авиации, бывало сами конструировали самолеты, сами принимали участие в их строительстве и сами их испытывали. Бывало и разбивались.

«Коктебель был его наградой»

Мы рассматриваем старые фотографии. Владимир Гинце на Крайнем Севере, все в тяжелых шубах, а он в перчатках, начищенных сапогах и кожаном пальто. Вот что значит порода! Внутренняя организация была колоссальная. И порядок.
«Запомни, дочка: порядок в мыслях, порядок в вещах, порядок в жизни, – говорил Владимир внучке Ирине. – У каждого человека должен быть Кодекс чести – запомни это, дочка. Мы должны украшать этот мир, не предавая себя и свои убеждения. Добро будет побеждать всегда только тогда, когда у тебя чисты помыслы».
Благородство было естеством их жизни и поступков.
Он много разговаривал со своей любимой Ирочкой на глубокие темы, быть может, поэтому она стала магистром психологии, педагогом: у нее два высших образования.
А Владимир Гинце – он служил Отечеству. И когда в Москве на Беговой дети Константина Арцеулова, Володи Гинце росли и воспитывались в лучших традициях уже советских, то из них тоже получились выдающиеся люди. Арцеуловы Олег и его сын Константин стали известными кинематографистами документалистами. А Володя воспитал не одно поколение летчиков и беззаветно любил свою страну.
Владимир Гинце ушёл из жизни в 1984 году, похоронен на коктебельском кладбище. И он единственный дожил до глубокой старости из своих друзей.

Огромное небо – одно на всех

Улица, где строились и жили летчики в 1953-55 годах, сейчас названа улицей Мичурина.
Когда-то летчики ставили дома, проводили электричество, тянули водопровод из «лягушки» (родник у горы Сююрю-Кая на Кара-Даге). Как они дружили! Нам у них учиться и учиться. Никто и никогда не жаловался. Владимир Гинце говорил: «Очень важно, каких людей ты встречаешь в жизни. Но самое главное – как ты относишься к ним». Он не был на войне, хоть и просился, Родина поставила перед ним другую важную задачу. Но скажите, разве не подвиг воспитать несколько поколений лётчиков?! Испытать много новых самолетов, рискуя жизнью постоянно!
Коктебель объединял их, он был им как наградой.
Лица, глаза, улыбки людей на старых фотоснимках – какая духовность в каждом!
В альбоме, старом советском альбоме – целая эпоха. Летчики, их жены, дети. И внуки.
Лягушачья бухта, Тихая бухта, рюкзаки с картошкой и варёные яйца, хлеб и вода. Море, купание, игры…
Дом деда был завещан внучке Ирине. Она любит его, как бесценный дар. Старые зеркала, обои… Все это дороже новизны. Передать все любимой внучке – это была его воля и всей семьи. «Храни, дочка! Теперь это наше родовое гнездо. Ни за что не продавай его».
Конечно, и папа Ирины Гинце тоже был военным лётчиком, офицером, полковником ВВС. Мама работала в Министерстве авиационной промышленности, в апппарате министра. Она еще помнит министров авиационной промышленности СССР Дементьева и Силаева. Зиночке (так ласково называет маму Ирина) 15 сентября исполнилось 97 лет: как раз в 100-летие планеризма.
– Зиночка, ты не представляешь, где и перед кем я сегодня выступала! – кричала ей в трубку дочь.
– 100 лет планеризму!
– Ещё помнят?!
– Помнят, мамочка, помнят!

Своя атмосфера

В Коктебеле много дач известных людей. Так сейчас, так было и раньше. Еще о прошлом. Владимир Гинце очень любил играть в шахматы с Игорем Моисеевым (руководителем знаменитого на весь мир ансамбля «Березка»), его дача была на улице Шершнёва. Режиссер Федор Хитрук и художник Мария Мотрук, его жена, основатели советской мультипликации, были в доме Гинце практически членами семьи, они всегда останавливались отдыхать по приезду в их доме. Даже плечики для одежды были именными: «Мотрук» и «Хитрук».
Сколько прекрасных, известных людей знает и помнит этот дом!
Мы рассматриваем самолёты, этажерки, летательные аппараты – их много на старых снимках 1923-34 годов.
И старый Коктебель, еще ничего не застроено, вокруг холмы, степь.
Опять самолеты. Ребята в будёновках, Москва, Серпухов, Кача, Минск, Москва, Тушино… Быт, строительство военных баз, люди, машины. И снова самолеты.
Каждый сентябрь в Коктебеле собиралось много учёных, они были не только лётчиками, а интеллектуалами, именно учеными, изобретателями.

Нити судьбы

Ирина Гинце работала в Институте психиатрии в Москве, выйдя на пенсию – сразу переехала в родной Коктебель. Он, как малая родина, греет ее сердце и душу.
Сейчас Ирина ведёт частную психологическую практику, магистр психологии. В этом году исполнилось 50 лет их совместной с мужем Сергеем жизни.
– Кстати, муж Сергей последние годы служил в Лётно-инженерной академии им. Жуковского. И вот же какая судьба, от академии хоронил академика Анохина, нашего соседа, дядю Сережу. Круг жизни…
Фамилию деда Ирина несёт как знамя – чтобы сберечь память о плеяде лётчиков.
Беседа наша продлилась более двух часов. Я будто пила воду из родника, показывающего прошлое поселка, жизни летчиков, жизнь девочки-подростка Ирины Гинце во всем этом многообразии.
Коктебель бурлил жизнелюбием во все времена. Перед моими глазами проплывают годы и разные люди: художники, валютчики, писатели. Какой-то Рюрик, на которого дети бегали посмотреть к дому Волошина, чтобы «испугаться», потому что он был очень похож на Мефистофеля. И тётка Марта – старуха немка, похожая на древнюю шаманку и знавшая всё-всё.
Внучка Синопли, приехавшая по зову крови сюда, уехавшая из СССР с мужем-антифашистом греком. Поклонившись земле предков.
Юрий Рытхэу, писатель, режиссёр, автор сценария, снявший фильм «Земля Санникова» и сыгравший в нём вождя. И дочка Рытхэу, сыгравшая дочь вождя. Сын его Саша, выросший вместе с нашей героиней и друзьями у моря в Коктебеле. У Саши сейчас тоже своя студия. Он продолжает дело отца.
Нити судьбы переплетаются необыкновенно, неожиданно и прекрасно.
А моя собеседница стоит передо мной с акварелью Юрия Юмашева в руках, написанной им в 1956 году – она ровесница Ирины. Будто вся плеяда летчиков здесь, под крышей этого дома, смеются и обсуждают очередную конструкцию летательного аппарата.
Память… Пока мы живы, мы помним, а значит – и они с нами все живы. И, как сказал наш дорогой и любимый герой фильма «В бой идут одни старики»: «Будем жить!»

Елена ЗАДОРОЖНАЯ